Исторический приказ «Ни шагу назад» и категории: преступление, наказание, искупление, покаяние
Александр Пыльцын, Русская народная линия
70-летие Победы в Великой Отечественной войне / 24.08.2015
Часть 1. Состав преступлений и меры наказания, или За что направлялись в штрафбаты …
Наша жизнь не от нас зависит; у нас у всех есть один якорь, с которого,
если сам не захочешь, никогда не сорвешься: чувство долга.
И. С. Тургенев
Мужество есть презрение страха. Оно пренебрегает опасностями,
грозящими нам, вызывает их на бой и сокрушает.
Л. Сенека-младший
Они попали кто за что в штрафбат:
Кто за проступок тяжкий, кто за мелочь,
И, как везде, с достатком тут имелось
Таких, кто был не слишком виноват.
Е. Евтушенко
Последние годы меня всё больше беспокоит, что до сих пор не обозначились в военно-исторической литературе не только глубокие исследования, но даже попытки проанализировать систему преступления-наказания, сложившуюся в военное время после введения штрафных батальонов и рот, и имеющую свои особенности.
Попытаемся в предлагаемой статье сделать некоторый анализ виновности, степени вины тех, кого направляли в штрафные формирования по известному сталинскому приказу «Ни шагу назад», мер наказания за преступления, соответствия этих мер фактическому составу преступлений, о реальном искуплении вины штрафниками или даже их покаянии.
Хочу сразу предостеречь читателя, что это будет не научно-юридический исследовательский манускрипт учёного-юриста, а только рассуждения человека, не имеющего юридического образования, но проведшего в офицерском штрафбате 1-го Белорусского Фронта командиром взвода и роты полтора года, побывавшего в разных ситуациях, характерных для штрафных подразделений. Поэтому основные положения мною рассмотрены на фоне событий в 8-м офицерском штрафбате с привлечением некоторых документов и свидетельств, касающихся других штрафбатов и отдельных армейских штрафных рот (ОАШР).
В этой статье, которую предлагаю вам, в отличие от прежних моих изданий о штрафных батальонах, много совершенно новых документальных материалов, которые дали ей новое направление, характерную фабулу. Здесь показан не только штрафбат в войне, но и взаимосвязь условий появления подобных формирований, соотношения категорий «преступление-наказание-искупление», что в определённой степени перекликается с известной формулой Фёдора Михайловича Достоевского. Надеюсь, что эти мои наблюдения и выводы смогут подвигнуть специалистов юридического профиля на более глубокое исследование затронутой проблемы.
1. Состав преступлений и меры наказания. Или за что направлялись в штрафбаты
За преступлением следует наказание. (Гораций) (древнеримский поэт Квинт Гораций Эфлакк).
Люди наказываются не за грехи, а наказываются самими грехами. (Л. Толстой)
Прежде всего, нужно сразу определиться, что штрафбатов неофицерских не было, и не следует путать их с армейскими штрафными ротами, как это часто делают неграмотные или недобросовестные литераторы и кинодеятели. Переменный составштрафбатов комплектовался исключительно офицерами: либо по приговору Военного трибунала, либо по приказу командира.
В штрафбаты попадали только штрафники-офицеры, хотя и разные. Были, прямо скажем, хотя и единичные, но патологические трусы, были случаи членовредительств, и даже перебежек к врагу. Но в абсолютном большинстве это были люди, имеющие и достаточную военную подготовку, и твёрдое понятие об офицерской чести, стремившиеся скорее вернуться в офицерский строй. А это, естественно, могло наступить только после участия в бою. Сроки нахождения штрафбатов (рот) на формировании, или пребывание штрафников в лечебных учреждениях по болезни (не по ранению), в зачёт не шли. Понимали штрафники, что штрафбатам именно сталинским приказом «Ни шагу назад» была уготована судьба передовых боевых отрядов, используемых на наиболее трудных участках фронта. Иногда, не часто и, прямо скажем, без гордости, но называли штрафники своё временное, не очень надёжное и ласковое пристанище «Сталинским штрафбатом», естественно, не в смысле «Сталинских соколов», а по авторству главного создателя штрафбатов. И если штрафбат долгое время находился на формировании, или на подготовке к боевым действиям, всем известные слова популярной песни «Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин», чаще произносились в смысле «Ну, когда ж нас в бой пошлёт товарищ Сталин?».
За что военнослужащие направлялись в штрафные роты и батальоны, определено самим приказом N227, коим и создавались штрафбаты, где записано: «направлять (в них) средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины». В армейские штрафные роты направлялись рядовые и сержанты по тем же признакам.
Направить офицера без приговора Военного трибунала мог командир дивизии или более высокий начальник, но только за трусость или неустойчивость на поле боя. При всех других воинских или общеуголовных преступлениях, судьбу виновного определял Военный Трибунал. При этом все направляемые в штрафбат лишались офицерского звания и имевшихся к тому времени у них наград, но только на время пребывания в штрафбате. Так сказать, становились «временными солдатами». Рядового или сержанта мог направить в штрафную роту без суда командир полка и выше. При этом командиры, направлявшие провинившихся в штрафное подразделение, устанавливали сроки от 1 до 3 месяцев «штрафа», трибуналам тоже установлены подобные «нормы»: лишение свободы на срок 8-10 летзаменять 3 месяцами «штрафа», 5-8 лет - 2 мес., а менее 5 лет - 1 месяц.
Из целого ряда донесений штаба нашего штрафбата, имеющихся в Центральном Архиве МО в Подольске, и из других документов войны можно представить переменный (штрафной) контингент батальона.Например, за период со 2 октября 1942 года по 1 января 1943 года в наш 8-й штрафбат поступило 154 осуждённых Военными Трибуналами за различные преступления и 177 - по приказам командиров дивизий и выше - за трусость, неустойчивость, а так же и другие прегрешения на поле боя. Как видно, командиры ранга дивизии и выше, «работали» в этом плане даже активнее, чем трибуналы.
Была общепринятой практика замены лишения свободы направлением в штрафную часть не только военными трибуналами. Совместным приказом заместителя наркома обороны маршала A.M. Василевского и наркомов внутренних дел, юстиции и Прокурора СССР N 004/0073/006/23сс от 26 января 1944 г. и другими подзаконными актами был установлен единый порядок применения отсрочки исполнения приговора с направлением осужденных в действующую армию, и не только в штрафные части. При малых сроках наказания такими осуждёнными могли комплектоваться и обычные, не штрафные стрелковые части. Отсрочку исполнения приговора с направлением осужденного на фронт, судебные органы должны были оговаривать в самом приговоре.
Категорически запрещалось применять отсрочку к осужденным за контрреволюционные преступления, так называемым «политическим» («врагам народа», вообще осуждённым по известной 58 статье), за бандитизм, разбой и грабежи, к ворам-рецидивистам, «ворам в законе», лицам, имевшим уже в прошлом судимость за перечисленные выше преступления, а также неоднократно дезертировавших из Красной Армии. Они обязаны были отбыть весь положенный срок только в учреждениях исполнения наказания. Исключение для тех, кто по 58-й, было сделано только для спецпереселенцев, бывших кулаков. Что касается репрессированных по ст. 58, кого, по мнению некоторых «историков», в том числе и автора известных фильмов серии «Утомлённые...» Михалкова, прямо из лагерей эшелонами отправляли в штрафные подразделения, то этого не было и не могло быть. Повторяю, их и близко к фронту не допускали, даже с фронта увозили подальше в тыл, примером чему может служить факт с известным фронтовым антисоветчиком Солженицыным.
Нечистоплотные деятели от русофобствующей киноиндустрии упорно закрывают глаза на то, что по ходатайству лично Л.П. Берия, Президиум Верховного Совета СССР трижды - 12 июля, 10 августа и 24 ноября 1941 г. - принимал указы об амнистии и освобождении заключенных ГУЛАГа. Они сразу же организованными командами направлялись из мест заключения для формирования новых (не штрафных, а обычных стрелковых) воинских частей. Только по этим трем указам на комплектование подразделений РККА было передано750 тысяч амнистированных граждан СССР. Если исходить из норматива штатной численности стрелковых дивизий 1941 г. в 14,5 тысячи человек, то таким образом могли быть укомплектованы почти 52дивизии. В начале 1942 г. были освобождены еще 157 тысяч человек. Всего же за годы войны в обычные (не штрафные) частивооруженных сил было направлено почти миллион (975 тысяч)амнистированных и освобожденных из заключения граждан СССР.
Что касается контингента армейских штрафных рот, то вот что мне написал бывший командир 11-й штрафной роты 11-й Гв. Армии 3-го Прибалтийского фронта, ныне здравствующий лейтенант в отставке Владимир Иосифович Ханцевич из Хабаровска: «Наша ОАШР комплектовалась из осужденных военным трибуналом рядовых и сержантов, а вовсе не из уголовников и «политических преступников», как сегодня утверждают некоторые журналисты, «перелицовывающие» историю. Переменный (рядовой) состав формировался из осужденных, а также из освобождённых из лагерей, в составе специальных команд, прибывавших на фронт. В 1944 году удовлетворялись и заявления некоторых заключенных, их отправляли на фронт для искупления своей вины в боях за Родину. Сформировали из роты 4 взвода, потом выдали оружие и необходимое снаряжение. Взвод автоматчиков был сформирован из тех, кто уже участвовал в боях. Остальные три взвода были стрелковыми. В числе пополнения однажды прибыли осужденные военным трибуналом бойцы из частей Дальневосточного фронта, среди них оказалась группа пожилых солдат-охотников. Они занимались заготовкой мяса в дальневосточной тайге. Пушнину и часть добытого мяса распродали местному населению. Попались, конечно, за что были военным трибуналом отправлены на фронт в штрафную роту».
Из мест заключения в штрафбат направлялись и осуждённые офицеры. Не везли, конечно, таких «зэков» эшелонами в штрафбаты, как пытаются убедить телезрителей авторы «развесистой клюквы», скандально известного сериала «Штрафбат». Наверное, теперь уже многие знают, что те зэки примерным поведением, и даже своеобразным соревнованием, буквально завоёвывали это право защищать Родину с оружием в руках, а не быть подконвойным в тяжелое для страны время.
В этих случаях признанных годными к службе в действующей армии, военкоматы принимали в местах заключения под расписку и самостоятельно отправляли их в пункты сбора (штрафные формирования военных округов). Здесь этот контингент содержали под охраной, а оттуда непосредственно в штрафные части, в сопровождении опытных и энергичных офицеров, сержантов и красноармейцев, способных поддержать строгий порядок и дисциплину в пути. Срок пребывания в штрафной части им определялся непосредственно на фронте. Отдельных из них, с учётом их индивидуальных данных, могли отправлять и без сопровождения. О тех, кто были признаны негодными к службе в действующей армии, военкоматы в трехдневный срок извещали суд или военный трибунал, вынесший приговор. В этом случае выносились определения об отмене отсрочки, и их возвращали в места заключения.
Перед Берлинской операцией, например, ко мне в роту прибыл пожилой штрафник в чине техника-интенданта 1-го ранга по фамилии Путря Прохор. Помнится, был он на 2 года старше нашего 20-го века, 1898 года рождения, несколько лет отсидел в тюрьме за то, что, будучи начальником отделения одного из военных складов допустил какие-то серьёзные нарушения вроде незаконной продажи лесоматериала, и получил по законам военного времени несколько лет тюремного заключения. Угрызения совести за то, что почти всю войну, когда вся страна воюет, он провел под стволами карабинов охраны, а не с оружием в руках, заставили его проситься на фронт. Не сразу выпросился, но наконец, заменили ему, как офицеру, оставшийся срок штрафбатом, и в свои 47 лет он стал штрафником. Повезло ему, выжил, реабилитирован.
В соответствии с законодательными актами того времени направлялись в штрафбаты офицеры военкоматов, не обеспечившие сохранность и законное использование бланков воинских документов - военных билетов и различных удостоверений об освобождении от воинской обязанности, руководители военно-врачебных комиссий, незаконно предоставившие отсрочки от призыва по мобилизации на военную службу. Эта же мера наказания грозила также должностным лицам, по вине которых бойцы и командиры были плохо обмундированы, виновные в бесконтрольном расходовании горюче-смазочных материалов. Это грозило командирам подразделений, не обеспечившим охраны трофейного имущества, и даже должностным лицам, допустившим разбазаривание подарков воинам Красной Армии.
Подлежали также направлению в штрафные части:
-военнослужащие за продажу предметов вещевого довольствия; незаконно прибывавшие из действующей армии в тыл страны; военнообязанные, уклоняющиеся от воинского учета или призыва на военную службу;
-граждане, уклоняющиеся в военное время от трудовой повинности для выполнения оборонных работ, заготовки топлива, охраны путей сообщения, сооружений, средств связи, электросетей;
-рабочие, служащие и инженерно-технические работники близких к фронту районов, переведенные на положение мобилизованных,самовольно покинувшие учреждения;
-строители вольнонаемного состава, занятые на возведении оборонительных рубежей, переведенные на положение состоящих в рядах Красной Армии, совершившие преступления.
Вот, кроме того, некоторые документы, изданные в развитие приказа «Ни шагу назад».
Приказом N0685 от 4.11.1942 года Наркома Обороны И.Сталина было установлено: «Лётчиков-истребителей, уклоняющихся от боя с воздушным противником, предавать суду и направлять в штрафные части в пехоту». (Подчёркнуто мною. - А.П.). К слову, офицеры-авиаторы, лётчики, техники и другие авиаспециалисты не были редкостью в нашем штрафбате, но лётчиков, осуждённых за трусость или уклонение от боя за полтора года моей службы в штрафбате, видеть не довелось. Например, Капитану Виноградову Александру Ивановичу, пом. командира 813 авиаполка по строевой части, Трибунал 16 ВА «за халатность» присудил 10 лет исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ), или 3 месяца ШБ. В чём заключалась эта «халатность», повлекшая за собой такую строгую кару, мне установить не удалось. Вероятно, то была гибель людей или авиатехники из-за «халатности» офицера, а может его бездействия.
Несколько других «авиационных» примеров из нашего батальона:
Зам. начальника по лётной части Высшей офицерской школы ночных лётчиков АДД майор Тереков Николай Семёнович, за катастрофу самолёта Военным трибуналом осуждён на 10 лет ИТЛ. направлен в штрафной батальон на 3 м-ца. Штрафник Н.С. Тереков воевал у нас в 8-м ОШБ в роте у капитана Ивана Бельдюгова. В начале Висло-Одерской операции при взятии Варшавы 14 января 1945 был тяжело ранен и эвакуирован в 61-й медсанбат 23 стрелковой дивизии 61 Армии, где 15.01.45 г. умер от ран. (Документальный материал о нём передал мне в 2013 году его внук Андрей Антонович Изотовиз г. Борисова, Беларусь). Конечно, уничтожение боевой техники до ее поступления на фронт во время войны каралось очень жестко. Страна в крайнем напряжении производила новые самолеты, на небогатые золотовалютные средства закупала их по ленд-лизу, а тут целый бомбардировщик уничтожен. Между прочим, стоимость одного истребителя во время войны - 100 тысяч тогдашних рублей, бомбардировщиков в 2-3 раза больше. А жесткое наказание за причиненный государству ущерб по тогдашнему законодательству применялось всего уже с уровня 50 рублей.
В апреле, в Берлинской операции ко мне в роту попал боевой летчик, кавалер двух орденов Боевого Красного Знамени, старший лейтенант, имевший весьма необычную фамилию - Смешной. До штрафбата, перегоняя новые истребители с авиазавода на фронт, Смешной, как командир группы, допустил авиакатастрофу. Один из его подчиненных по непонятной причине - то ли не справился с управлением, то ли решил испытать в полете новую машину в недозволенном во время перегона режиме («черных ящиков» тогда не было), разбил ее и погиб сам. Из-за ухарства или недисциплинированности подчинённого, комэск Смешной и загремел в штрафбат на 2 месяца. Жестоко? Но ведь и война еще более жестока, там к колоссальным людским потерям приводит даже малейшая недисциплинированность. В штрафбате Смешной воевал более чем достойно, и пал смертью храбрых в бою за плацдарм на Одере, я даже пытался добиться представления его к Геройскому званию, но штрафникам этого не было суждено.
Однако лётчики попадали в штрафбаты не только за трусость или уклонение от боя или утрату своих самолётов не в боевой обстановке. Известный историк Арсен Мартиросян рассказывает про героя Балтики, летчика, командира истребительной эскадрильи, капитана Костылева Георгия Дмитриевича: «В октябре 1942 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза, а в феврале 1943 г. он загремел в штрафбат. В краткосрочном отпуску в блокадном Ленинграде, как знаменитость, Герой, он попал в гости к майору-интенданту, увидел там изысканные яства на драгоценной посуде и коллекционные вина. Сын блокадницы, Георгий Костылев в благородной ярости разнес это гнездо «пира во время чумы», сильно избил майора интендантской службы. Не спасли Костылева ни слава лучшего летчика Балтфлота, ни геройское звание: через несколько дней он был направлен в штрафбат на Ораниенбаумский плацдарм. Если бы он сдал эту тыловую крысу представителям органов госбезопасности, то уж те с ним разобрались бы по всем правилам военного времени, и отправили бы его в штрафбат вместо Костылева. Однако настолько справедлив был его благородный гнев, что Господь Бог уберег его. Через некоторое время он вернулся в авиацию».
Перейдём от лётчиков к другим Приказам И.В. Сталина. 31.05.1943 г. Приказом N 0374 «за преступное отношение к вопросам питания красноармейцев» Сталин снял с поста начальника тыла фронта генерал-майора П.Е. Смокачева. Военному совету фронта было предписано «виновных в перебоях в питании бойцов или недодаче продуктов бойцам» направить в штрафные батальоны и роты».Конечно, интенданты, пускавшие «налево» солдатские пайки, тоже нередко и справедливо бывали среди штрафников нашего батальона.
Или вот выдержка из приказа Сталина N 0023 от 9 июня 1944 г.: «...В эшелоне с маршевым пополнением, в результате нераспорядительности офицерского состава красноармейцы, подобрав неразорвавшуюся мину, начали ею разбивать доски для разведения костра, и от разрыва этой мины было убито 4 и ранено 9 человек...
...Военному совету Харьковского военного округа офицерский состав эшелона, проявивший во время происшествия бездействие, лишить военных званий и отправить в штрафную часть». Издавали подобные приказы и заместители Наркома Обороны.
Из Приказа N 0112 от 29 апреля 1944г., подписанного Первым заместителем Сталина, маршалом Жуковым: «...1. За оставление противнику выгодных позиций и непринятие мер к восстановлению положения, за проявленную трусость, ложные доклады и отказ от выполнения поставленной боевой задачи командира 342-го гвардейского полка 121-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии подполковника Ячменева... для искупления своей вины перед Родиной направить в штрафной батальон сроком на два месяца».
В Приказе НКО N 0682 от 10 сентября 1942 г., подписанномзаместителем Сталина по химической обороне и гвардейским минометным частям, генерал-майором артиллерии В.В.Аборенковым (он же - командующий гвардейскими минометными частями РККА) говорилось, что в 58‑м гвардейском минометном полку80 % автомашин было приведено в полную негодность! То есть, по сути дела, полк «Катюш» оказался не способен выполнять боевые задачи. Виновных в преднамеренной порче автомашин было приказано расстрелять перед строем. «Виновных же в небрежном отношении к вверенной боевой технике - немедленно направить в штрафные батальоны». Жестоко, сурово, но в то же время и справедливо: время было суровое, приказ «Ни шагу назад», издан лишь чуть больше месяца до этого. А это было время, когда враг уже был на Волге! Вспомните подвиг батареи «катюш» капитана Флёрова под Оршей. Но, там только одна батарея один залп дала, а какой эффект! Здесь же целый полк гвардейских миномётов приведён в небоеспособное состояние. Такие полки, дивизионы на фронте обеспечивали выполнение боевых задач крупного масштаба, где ситуация была крайне напряженная.
Еще один приказ НКО СССР N 0931 от 4 декабря 1942 г., подписанный заместителем наркома, начальником ГлавПура Красной Армии генерал-полковником А.С. Щербаковым о наказании должностных лиц воено-политического училища им. М.В. Фрунзе: «Питание личного состава организовано из рук вон плохо, столовая военторга, полная мусора и грязи. На две тысячи питающихся в столовой, всего 44 тарелки. Создавались неимоверно большие очереди, завтраки получали в 15-16 часов, обеды в 4-5 часов ночи, а на ужин времени не оставалось... Личный состав находился в исключительно безобразных бытовых условиях. Многие спали на грязном полу, на голых нарах, без постельных принадлежностей. Систематическое мытье людей в бане, санобработка помещений не производились.В общежитиях развелись клопы, люди завшивели». Начальник училища и начальник политотдела лишились своих должностей, а помощник начальника училища по МТО майор Копотиенко и начальник ОВС ст. лейтенант интендантской службы Говтвяница - сняты с должностей и направлены в штрафной батальон. Были и приказы, определяющие вину, за которую направление в штрафные частирешалось только военными трибуналами. В приказе N 0882 от 4 ноября 1942 г. заместитель наркома обороны СССР, начальник Главупра формирования и укомплектования войск НКО СССР Е. А. Щаденко категорически потребовал: «Если будет установлено, что военнослужащий симулирует болезнь или членовредитель,предавать суду, а осужденных немедленно отправлять в штрафные части действующей армии». Понятно, что здесь была необходимость экспертиз.
Обратим внимание на предоставленное приказом N227 право командирам (в отношении рядовых и сержантов - от командира полка, а в отношении офицеров - от командира дивизии и выше) определять наказание «провинившимся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости», отправкой подчинённых в штрафные подразделения без суда своим приказом.
Скажем откровенно: при направлении в штрафные части в порядке дисциплинарной меры, был высок элемент субъективизма. У некоторых начальников не было желания соразмерять эти нарушения. «Кому из нас, - вспоминает по этому поводу писатель-фронтовик Л.И. Лазарев, - не приходилось на фронте слышать от определенного типа начальников, ставшую расхожей присказку "Пойдешь под трибунал!"«. Моя знакомая, бывшая надпоручиком Войска Польского Валентина Казимировна Грабовская, рассказывала, что даже Командующий Армией Войска Польского генерал Берлинг мог пригрозить штрафбатом своему офицеру, если он, например, обогнал его, не испросив разрешения, или даже неправильно отдал ему честь. По свидетельству фронтовиков, в этом смысле было допущено немало злоупотреблений. Причем не только на первых порах, когда по выходу в свет приказа N 227, иные командиры, высокие политработники типа Мехлиса, да и некоторые «особисты» взялись ретиво выполнять его, направляя в штрафные части военнослужащих, считая их «провинившимися по трусости или неустойчивости».
Я приведу пример того, как некоторые комдивы некорректно, а точнее говоря, бессовестно пользовались своим правом без суда, «за трусость или неустойчивость в бою» направлять в штрафбаты офицеров. В моей роте 30 октября 1944 года погиб в боях уже на польской земле штрафник богатырского роста, майор Родин, бывший командир разведроты 4-й стрелковой Бежицкой дивизии, направленный в штрафбат «за трусость». Едва ли можно себе представить «трусом» разведчика, награждённого до этого за подвиги и героизм двумя орденами «Красного Знамени», орденами «Красной Звезды», медалью «За отвагу» и другими боевыми наградами. Скорее, здесь либо личная неприязнь комдива, либо затронутая честь офицера.
Читатели моих книг, видимо, помнит мистические совпадения в наших судьбах, когда я, лейтенант был в подчинении майора Родина, заместителя командира запасного полка, где я служил, а здесь он оказался штрафником в моей роте. Или его жена была врачом в нашем штрафбате одного из его первых формирований, а затем врачом в том самом запасном полку, а я сам вскоре оказался в том же самом штрафбате. Но это просто свидетельство невероятности переплетений военных дорог.
Продолжим, однако, исследование причин, по которым попадали люди в штрафные части на примерах не только из нашего штрафбата..
Вначале о сомнительных, как у майора Родина. -Капитан-лейтенант Северного флота Виноградов, начальник мастерской по ремонту корабельных радиостанций. Во время проверки отремонтированной рации наткнулся на речь Геббельса, хорошо владея немецким языком, переводил её на русский в присутствии подчиненных. Результат - 2 месяца штрафбата «за пособничество вражеской пропаганде»...
Офицер А. И. Бернштейн (войска ПВО Ленинграда) «обругал по-матерному» оперативного дежурного штаба армии. Приказом по армии направлен в штрафбат сроком на 1 месяц.
Петров Борис Иванович, младший лейтенант, командир взвода разведроты 160 стрелковой дивизии, в июле 1944 года прибыл к нам в штрафбат по приказу комдива, «за пьянку и круговую поруку».Трудно поверить и в это «преступление», так как боец-переменник Петров у нас отказывался даже от «наркомовской» порции водки, а восстановлен был в офицерских правах досрочно, без ранения, за особые боевые заслуги. Очень похоже на то, как в штрафбат попал Николай Чернов, персонаж документального фильма «Подвиг по приговору» (2005 год, Режиссер Фуад Шабанов). Старший лейтенант Чернов, командир разведроты, трижды награждённый высокими орденами, попал в штрафбат, приняв на себя вину за проступки подчинённых. В других условиях он был бы удостоен, в крайнем случае, выговора.
Ещё пример из этого же ряда. Наш батальон летом 1944 года стоял в обороне. Я ещё тогда был взводным командиром, и ко мне прибыл штрафником бывший командир ОАШР, армейской штрафной роты майор Коровин Михаил Ефимович, которого самого угораздило попасть в штрафбат. В течение трех дней ожесточенных боев за крупное село, его рота потеряла половину убитыми и ранеными, а старшина роты, получая на складе продовольствие, «забыл» сообщить о потерях, и получил всё на полный списочный состав роты. (Это когда через много лет после войны российские «киношники» на все лады убеждали зрителей, что штрафников вообще не ставили ни на какое довольствие, я вспоминал этот случай).
Образовался хороший излишек и спиртного, и «закуски»! И решил ротный устроить поминки погибшим, заодно и обмыть награды. Рота армейского подчинения, на «поминки-обмывку» заглянуло начальство из разведотдела штаба армии, даже некоторые офицеры армейского трибунала и прокуратуры, с кем комроты контактировал по службе. А вскоре «за злостный обман, повлекший за собой умышленный перерасход продовольствия», приговорил Трибунал его к 10 годам лишения ИТЛ, или 3 месяцам штрафбата. Не помешали этому его ордена Красного Знамени, Красной Звезды, медаль «За отвагу». Правда, вскоре пришло другое постановление того же трибунала, об отмене приговора, и майор убыл в свою часть.
Много примеров, связанных с непреднамеренным (случайным) убийством. Вот один из них: на Ленфронте в 14-й ОШБ был направлен по приговору Военного трибунала за непреднамеренное убийство (несчастный случай) ком. взвода лейтенант Ермак Владимир Иванович. Почему я привожу именно этот случай с лейтенантом Ермаком, станет ясно из второй части этой статьи
Есть примеры и другого порядка, о тех, кто по суду Военного трибунала заслуженно оказался в нашем штрафбате (данные из копий приговоров по архивным документам ЦАМО РФ).
-Инженер-майор Гефт Семён Давидович, нач. автобронетанковой службы 3-й гв. кавалерийской дивизии - 10 лет ИТЛ или 3 мес. ШБ за злоупотребление служебным положением (принуждение к половым связям подчинённых женщин-военнослужащих);
-Командир танка мл. лейтенант Пушкарёв Владимир Никифорович из 73 танковой бригады 4 года, ИТЛ или 1 мес. штрафбата за утерю оружия;
-Лейтенант адм.службы Морозов Иван Кузьмич, 44-летний начальник продслужбы полка. 5 лет ИТЛ или 2 месяца ШБ за расхищение, нанесшее ущерб государству в сумме 31.600 руб.
-Хохлов Михаил Сергеевич, капитан, командир пулемётной роты 4-го стр. полка 10-й зап. стр. бригады. 8 лет, или 2 мес. ШБ за самовольное оставление поля сражения во время боя;
-Кожемякин Александр Иванович, капитан, нач. связи 139 миномётного полка. 5 лет (1 мес. ШБ) за избиение подчинённого.
-Разумов Илья Никитич, лейтенант ветслужбы погранотряда. 3 года (1 мес. ШБ) За хулиганство;
-Петров Семён Иванович, ст. лейтенант, командир отд. учебной роты 356 сд 61 А. 5 лет ИТЛ, 2 мес. ШБ за вшей и тиф в роте;
-Павлов Фёдор Александрович, мл. лейтенант ком. взвода связи 61 А.10 лет ИТЛ (3 мес. ШБ). за опоздание и пьянку;
Можно приводить сотни других примеров из нашего ШБ, но для широты охвата приведём некоторые данные из других источников. Например, в книге доктора юридических наук Юрия Рубцова «Штрафники не кричали: «За Сталина!», рассказывает Н. Тарасенко, подполковник в отставке: «В штрафной батальон я был направлен военным трибуналом за утрату секретных документов. Среди моих собратьев по беде был капитан, командир парашютно-десантной роты за сгоревшие при пожаре парашюты. Другой тоже капитан, командир стрелковой роты, застрелил паникера.
Пример из 2-го Украинского фронта. Лейтенант Петр Амосов, командир сапёрного взвода: «Ставил немецкие противотанковые мины. На них погиб начальник политотдела 37-й армии полковник Емельянов. Не зная расположения переднего края, он на машине проскочил в сторону противника, мина сработала». Амосов приказом Комфронта Конева разжалован в рядовые, направлен в 15-й ОШБ.
Несколько примеров с 3-го Белорусского фронта:
-Идельсон Яков Маркович, лейтенант адм.службы, завделопроизводством-казначей 45-й штрафной роты 39-й армии. 10 лет ИТЛ с заменой направлением в ШБ. Мародёрство, отобрание у гражданского населения, принадлежащего последнему имущества.
-Авоян Агаси Сакоевич, майор, командир батальона связи Упр. погранвойск НКВД - 5 лет ИТЛ с заменой ШБ Неисполнение законного приказания по службе в боевой обстановке.
-Баландин Евгений Фёдорович, лейтенант-артиллерист. Получив отпуск после тяжёлого ранения, «задержался» сверх отпуска, предъявил по возвращению в часть фиктивную справку о болезни. Погиб, провоевав в 10м ОШБ всего 11 дней. (Материал от Геннадия Каплина).
С Южного фронта свидетельствует майор юстиции Иоффе Зяма Яковлевич, бывший военный следователь военной прокуратуры 58-й Армии, помощник прокурора 52-й Армии:
-За пять дней был наголову разбит стрелковый корпус. Начштаба корпуса полковник Айвазов, командир стрелкового полка майор Волков и один командир батальона приказом Комфронта Масленникова отданы под трибунал, эти три офицера отправлены в штрафбат».
-Весной 1943 года на охрану побережья Азовского моря была поставлена рота старшего лейтенанта Канищева. Рядом стояли на переформировке остатки Азовской военной флотилии. Их катер шёл вдоль берега, мимо позиций роты и ротный отдал приказ: «Стрелять по катеру!» Бойцы отказались, сказав, что это свои, но Канищев сам огнём из пулемета по катеру убил стоящего на палубе главстаршину, одного из лучших моряков флотилии. Приговор трибунала - штрафбат.
С середины 1943 г. ход войны существенно изменился. Разгром немцев под Сталинградом, прорыв блокады Ленинграда, Курская битва и другие успехи подняли боевой дух армии, редки стали паника и отступления в бою, случаи самострелов, уклонения от боя. Зато в связи с освобождением многих областей, возрос контингент штрафников из числа бежавших из плена, вышедших из окружения, а также и тех из наших военнослужащих, кто на территории, ранее оккупированной врагом, оставался там, не принимал активного участия в борьбе с оккупантами.
В период от подготовки Курской битвы до завершения операции «Багратион» переменный состав (штрафники) представлял собой примерно половину из числа осуждённых Военными трибуналами и направленных приказами командиров. Вторую, иногда большую часть составляли вышедшие из окружения, бежавшие из плена, проведшие долгое время вне воинских партизанских формирований на оккупированной территории. Они, как правило, проходили проверку в фильтрационных лагерях НКВД и органами «Смерш», оттуда направлялись фронтовыми (армейскими) комиссиями в штрафные части, а позднее - в отдельные штурмовые стрелковые батальоны (Приказ НКО N ОРГ/2/1348 1 августа 1943 г. о формировании - отдельных штурмовых стрелковых батальонов).
Понятно, что в окружение попадают не по своей воле, из немецкого плена бегут чаще всего, чтобы отомстить за унижения в плену боевыми действиями в составе своей армии. Бежавшие из плена иногда говорили: «английская королева своих офицеров в подобных случаях орденом награждала, а нас - в штрафбат!». Конечно, неправомерно было всех, кто попал в немецкий плен, отождествлять с предателями, как упорно некоторые трактовали приказ Ставки N270 от 16.08.1941, главный пункт которого гласил: «Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров».
В этом приказе главное внимание обращено на командиров и политработников, что я специально подчеркнул в приведенной выше цитате, но стараниями «ретивых исполнителей» типа Мехлиса, это положение стали распространять на всех, кто бывал во вражеском плену. У Константина Симонова в книге «Глазами человека моего поколения». (М., АПН, 1988) есть запись мнения маршала Жукова: «У нас Мехлис додумался до того, что выдумал формулу: «Каждый, кто попал в плен - предатель Родины»... По теории Мехлиса выходило, что даже вернувшиеся, пройдя через этот ад, должны были дома встретить такое отношение к себе, чтобы они раскаялись в том, что тогда, в 41-м или 42-м не лишили себя жизни... Как можно требовать огульного презрения ко всем, кто попал в плен в результате постигших нас в начале войны катастроф!».
Известно, что были многочисленные случаи заброшенных к нам групп диверсантов из числа военнопленных, завербованных фашистами и подготовленных в спецшколах абвера, предателей, согласившихся на сотрудничество с врагом. Издержки проверок того времени не давали гарантии на их абсолютную достоверность результатов. Действительно, не мог же наш «смершевец» позвонить Канарису или какому ни будь штандартенфюреру Мюллеру, чтобы навести справки о таком-то бывшем пленном.
В подтверждение этому факт, случившийся в нашем штрафбате.
В декабре 1943 года в боях под Жлобином семеро «окруженцев», угодивших в штрафбат за то, что долгое время находились на оккупированной территории, (а может и тайно сотрудничали с немцами?), воспользовавшись суматохой боя, перешли на сторону противника. Начальник штаба ОШБ майор Носач, не проверив дошедших до него ложных сведений об их мнимой гибели или ранениях, направил донесение в Отдел кадров Фронта, о том, что трое из них погибли, один пропал без вести, а трое ранены и госпитализированы. Как оказалось в действительности, эти предатели сдались в плен и перешли на службу к фашистам. Вот невольный обман майора Носач был обнаружен, и над ним нависла угроза серьёзного наказания. Видимо, чувствовал майор уже по завершении нами рейда в тыл противника под Рогачёвым свою вину. Приказом N0210 от 8.05.1944 года Командующего фронтом генерала армии Рокоссовского за плохую постановку учёта штрафников и за представление непроверенных сведений, майор Носач был смещён с должности и назначен адъютантом старшим в обычный стрелковый батальон, а те, кто умышленно дезинформировали майора Носача, были выявлены и получили по заслугам - были осуждены Военным трибуналом, лишены по суду офицерских званий и направлены в армейскую штрафную роту.
Поэтому единственно правильным решением было направлять в штрафные части для «проверки боем» тех, чью благонадёжность не удавалось установить достоверно. Вот и направляли соответствующие Комиссии подряд многих бывших пленных, или находившихся в окружении, в штрафные формирования, где сама боевая обстановка определит ту самую благонадёжность.
Но, как и в действиях некоторых комдивов в определении в штрафники без суда, и здесь бывали случаи торопливости и безосновательности решений таких Комиссий. На 1-м Белорусском фронтовая комиссия состояла из председательствующего - представителя политуправления фронта и двух членов - старшего оперуполномоченного контрразведки «Смерш» при 29-м ОПРОСе и заместителя командира этого полка резерва офицерского состава по политчасти. Выводы комиссия излагала в протоколе. После утверждения протокола на титульном листе командующим фронтом и членом военного совета, он обретал силу приказа. Так, например, по протоколу N 61 от 16 мая в 8-й ОШБ были направлены 52 человека. Выписка из этого протокола: «Жданов Петр Григорьевич - воентехник, начальник оружейной мастерской 77-го стрелкового полка 10-й дивизии НКВД, 1911 года рождения, уроженец города Быхов Могилевской области. Попал в окружение с группой из 30 человек 3.08.1941 года, был ранен. Дойдя до Первомайска, затем до Николаева, повернул назад в свой город Быхов и жил, занимаясь сельским хозяйством. 4.10.43 года вступил в партизанский отряд N 152 11-й бригады, где был командиром взвода до соединения с частями Красной Армии 24.02.44 г., после чего направлен в 58-й армейский запасный стрелковый полк. Никаких документов, подтверждающих правдивость изложенного, нет. Жданова П.Г. направить в штрафной батальон сроком на 1 месяц».
Чем закончилось его пребывание в штрафбате, мне установить не удалось, но надо иметь ввиду, что во-первых, более 2-х лет 30-летний Жданов в Быховском районе Белоруссии не нашёл возможностей стать партизаном, когда там, как известно, уже действовала та самая 11-я Быховская партизанская бригада Ф.П. Подоляна. Как свидетельствуют документы, в партизанском соединении на Быховщине сражались 4326 партизан. На их боевом счету 110 пущенных под откос эшелонов, 97 разбитых и поврежденных паровозов,1088 сожженных вагонов, платформ и цистерн, 59 подбитых и сожженных танков и бронемашин, свыше 7 тысяч уничтоженных вражеских солдат и офицеров.
Во-вторых, именно 24 февраля 1944 года там произошло соединение быховских партизан с частями Красной Армии. Вместе с 3500 партизан линию фронта перешли более 8000 женщин, стариков и детей, которые находились под их защитой. Если 11-я бригада расформировывалась на освобождённой территории, то подтвердить участие Жданова в течение 5 месяцев в роли комвзвода могли и документально, и свидетели, но «правдивость изложенного» не подтвердилась. Единственно правильным было поверить штрафбатом в бою.
С бывшим штрафником нашего 8-го ОШБ Басовым Семёном Емельяновичем я дружил много лет после войны, и хорошо знал его историю. Будучи в 1941 году инженером технической роты Киевского Укрепрайона в звании военинженера 3 ранга, попал в плен, с риском для жизни бежал, но линию фронта не перешёл, остался в родном ему оккупированном Фатеже, а у нас попал «под Комиссию», которой в марте 1943 года был определён в штрафбат на 2 месяца. Вспоминая прошлое, бывший штрафник Басов, закончивший свой земной путь в 95 лет уже полковником, вспоминал: «В комиссии задавали вопрос бывшим пленным, «почему не застрелился, а сдался», а о штрафбате, в котором он «смывал вину» перед Родиной, был ранен, восстановлен в офицерских правах, говорил так: «Я сожалею, что оказался невинным штрафником. Но я горжусь тем, что штрафбат, в котором я оказался, был особо упорным, особо дерзким и отважным. В нём все мы были объединены не одной обидой или несчастьем, а одной бедой, свалившейся на нас, одной ненавистью к врагу, одной любовью к Социалистической Родине - Советскому Союзу».
Вот судьба другого штрафника нашего батальона, бывшего воентехника автомастерской 76 Зенитного артполка 5 Армии,Лебедева Максимилиана Сергеевича. В сентябре 1941 г. он попал в окружение в Курской области. По его объяснениям, маленьким партизанским отрядом в лесах нападали на небольшие группы немцев. В январе 1943 г. удалось выйти к своим, попал на «фильтрацию». Через 3 месяца подтверждений о нападении на немцев не нашлось, и Фронтовая комиссия определила в штрафбат «по недоверию».
Итак, даже по этому, очень малому списку можно определить, что диапазон преступлений военного времени, за которые наступало наказание штрафбатом или штрафной ротой, был от простого хулиганства, пьянства, опозданий, до преднамеренного вывода из строя боевой техники, утраты оружия, от нанесения материального ущерба и преступной халатности до невыполнения боевого приказа. Но наказания за мнимую вину следовали также при отсутствии доказательств о явных активных действиях против оккупантов по ту сторону фронта (в случаях окружения или пленения противником), длительного нахождения на оккупированной территории без явного противодействия ему.
Но при таком широком диапазоне преступлений в целой системе наказаний, определённых приказом «Ни шагу назад», предусматривалось лишь три варианта наказаний: 1, 2 или 3 месяца пребывания в штрафной части.
Александр Пыльцын, генерал-майор в отставке, бывший командир роты 8-го офицерского штрафбата 1-го Белорусского Фронта, лауреат литературной премии им. Маршала Л.А. Говорова, действительный член Академии военно-исторических наук, почётный гражданин города и района Рогачёв Республики Беларусь |
Приветствую Вас Гость